Количество мест в раю ограничено, и только в ад вход всем открыт
...Сколько нам нужно, чтоб тело - в пляс? Сколько нам нужно, чтоб идол - жив? Терять, находиться, считать этажи...
Что-то нарушилось в тонкой структуре вещей. Где-то разладилось, чуть вышло из строя, по самому краю, почти незаметно. Вся гармония последовательно сворачивается в тугие узлы со скрипом, скрежетом, странными синусоидными волнами, как в детском кошмаре – и все из-за мелкой детали, из-за крошечного «чего-то». Мне снилось – ты чуть заметно шевелишь мизинцем, и от этого душа уходят уже не в пятки, но в темные подвалы и куда-то глубже. Проводишь двумя пальцами вдоль гладкой цепочки и чувствуешь предательский узелок. Всего пара звеньев не подходят друг к другу… Всего пара звеньев в стройной картине мира. Мне кажется иногда, что эта пара сведет меня с ума сильнее, чем три конца света подряд и пятый всадник апокалипсиса.
Количество мест в раю ограничено, и только в ад вход всем открыт
Это город туманного Ambeon’а. Я плавным шагом втанцовываю под идеальную форму каменной арки, где качели скрипят, а фонари струятся электрическим снегом. Раскачиваясь, очерствевшими пальцами скуриваю зимний аромат, который во рту мешается с вихрями мерзлого воздуха. Кто-то оборачивается, а я качаюсь навстречу своей электрозвезде… в городе моего туманного Ambeon’а.
Количество мест в раю ограничено, и только в ад вход всем открыт
Душа вчерашнего фасона Тесна, да и не по сезону. А что же, интересно, в моде? Стервозность, нежность или, вроде, Загадочность? И актуален Оттенок исчерна-фатальный. Да, говорят, любые тени Столь гармоничны с наважденьем. А мишуры должно быть мало: Так пишут модные журналы...
В цветастом вихре лиц и судеб Едва ль собой когда-то будем...
Количество мест в раю ограничено, и только в ад вход всем открыт
_я пишу тебе письма , которые некуда отправлять. они собираются в стопки - ладно бы стаями, но нет - просто в стопки. забираются внутрь стола, и оттуда глядят, как в моей голове перегорают лампы и вышибает все пробки. я пишу тебе письма, в которых нет ни черта это просто наборы букв, четко вписанных в клетки. "здравствуй, я так соскучилась" - это суета, бумага не лучший знахарь, но терпеливый ловец слов. кидаю ей на суд, кляксы чернильной ручки. Не пишу тебе писем. Взгляды меланхоличных сказочных сов подсказывают что лучше повыть по-собачьи_
...Мы просто устали. Отдохнём, и опять в aзoт кидать руки и удивляться боли. Играем? (c) anasha 13
Количество мест в раю ограничено, и только в ад вход всем открыт
Я хочу в метро… Питерское. Хочу с трудом открывать его двери… Покупать жетоны… Платить за возможность быть там. Хочу вдыхать его запах… Чувствовать, как меня обдает теплым воздухом… Хочу спускаться на эскалаторе, чтобы долго не видеть, где он заканчивается. Хочу смотреть на его потолок, чтобы кружилась голова… Хочу рассматривать людей… Хочу всматриваться в темноту туннеля и ждать от туда света приближающегося поезда… Хочу ездить в смешных желтых вагонах. Или просто...читать одну фамилию на их стенке. Хочу всматриваться в соседний вагон… «Нельзя преодолеть апатию, блуждая по метро…» ЕГО: Запахи… звуки… теплый_воздух… эскалаторы… рельсы… вагоны… люди…
А у нас лужи. И ожидание_чуда.
А у него зеленые листья на деревьях. И сумасшедшие соседи.
Количество мест в раю ограничено, и только в ад вход всем открыт
Что с нами случилось? Мы встретили друг друга в мире, где боль лишь одна из многих составляющих жизни. Все эти пoкрытые caвaнoм головы самоубийц, которым выстрелом снесло пол-лица, все эти тeни повешенных…блeдныe лица…эти вены, прорванные тупыми лезвиями, – это часть наших жизней. Мы живем в городах, где каждый второй начинает день с мысли о суициде, а другой - с мысли об убийстве.… Но даже если ты не такой, даже если утро начинается с чашки кофе и улыбки родного человека, то это вовсе не означает, что места боли в твоей жизни нет. Она просто притаилась и ждет момента.… Однажды боль придет и разорвет сердце на части. Когда ты поймешь, что твой любимый целуется в соседней комнате с твоей подругой, уверенный в том, что ты спишь пьяная, что это новый год и все спят, потому что все пьяны! Но ты - то не спишь! Ты лежишь на диване, слушаешь их и думаешь о двух вещах: убийство или самоубийство?! Ты чувствуешь боль. Что с нами случилось? Мы нашли друг друга, но не захотели себе врать. Не стали притворяться, что мы не те, кто есть на самом деле. Не стали гримасничать и играть. Отдали себя волнам и поплыли.… А вокруг нас весь этот мир с огнями машин и витрин. Где любовь продается. Где боль продается. Где каждый сытый платит деньги за право почувствовать себя выше голодного. Где на торгу самое дорогое, что может быть в мире, где все бегут ото всех. А что может быть сильнее любви и боли? На, бери! Я вонзаю в твою руку крoвaвый кинжaл. Тебе больно? Тебе не нравится? Никому не понравится! Зато теперь ты знаешь, что такое боль. Теперь пора узнать, что такое любовь…
Количество мест в раю ограничено, и только в ад вход всем открыт
[мы с тобою две капли разные, одной воды]
— Ты сейчас что-то сказал? — М-м.. нет, я молчал — А думал что-нибудь? — Ну, а что ты услышала? — Да так... — Мне думать на другом языке?
Мы странные люди. Мы просыпаемся утром, заставляем себя выкарабкиваться из тёплой постели и тaщиться в ванную комнату. Мы пьём свой кофе и торопимся куда-нибудь. Не важно куда: на работу, учиться или просто по делам. И чувствуем одиночество. Жгучее, оно не оставляет нас. Нам хочется быть с кем-то и быть чем-то для кого-то. Мы бежим, торопимся, меняем автобусы, но это ощущение нас не оставляет. Мы всё ищем кого-то. И не можем найти. Мы как разорванные звенья одной цепи. Хотим соединиться, но это никак не получается. Влюбляемся, дарим цветы, просыпаемся в чужих постелях. А звенья всё не соединяются. Мы всё продолжаем искать кого-то. Мы странные люди. Нам есть, что сказать друг другу, есть, чем поделиться. Но мы прячем это глубже в себя, считая, что никто вокруг не поймёт нас. Молчим, думая, что все вокруг – толпа, которая не прочувствует, не оценит. Есть только самые-самые близкие. Но и от них тоже нужно что-то прятать. Поглубже. Чтобы случайно не вырвалось наружу. По утрам улицы полны спешащих людей. И в глазах каждого встречного немое: «Мне есть, что сказать. Но вы меня не поймёте. Поэтому я промолчу». Сотни людей. Тысячи. В глазах каждого это немое «спрячу». Мы странные люди. Мы натягиваем на лица улыбки или маски равнодушия, чтобы никто не видел, что мы чувствуем. Наши лица становятся лицами с обложек журналов: улыбка или равнодушие – и больше ничего. Мы как будто постоянно ожидаем нападения, даже со стороны близких людей. Заходим в помещение, встречаем знакомых – и достаём свой щит – улыбку, или опускаем забрало – равнодушие. А в глазах – вызов. Мы странные люди. Мы очень странные люди.
Количество мест в раю ограничено, и только в ад вход всем открыт
Вот она - свобода! Два шага и темнота! Три шага и снова свет! Все повторится и снова закружится, чтоб опять свести с ума. Тебя, меня, ее... всех нас... На краю ветер сильно бьет в лицо, пепел сбивает, он падает вниз, и исчезает где-то там, между небом и землей. Обычное желание любого - летать. Иногда оно доходит до абсурда. Ты просыпаешься, подходишь к окну, потягиваешься, смотришь на бeзмятeжно спящего друга и, открывая настежь ставни встаешь на подоконник... шаг... Почему? Родились чтоб жить, а думаем о смерти? Сколько раз за жизнь? Когда плохо и когда хорошо? Когда хорошо - боимся, что скоро станет плохо и не хотим идти дальше в темноту. Лучше шаг с подоконника...
Он молодой и красивый. Курит тонкие сигареты, пишет для модного журнала и целуется очень - очень... От него пахнет молоком, медью и утром в горах, а завтра он порвет наши фотки и уедет кататься по городу, потом выпьет «мaртини» и захочет летать... Лети! Мы стоим одного и того же конца.
Количество мест в раю ограничено, и только в ад вход всем открыт
Ты такой отчаянный! Звонишь, и долго, муторно молчишь в трубку. Я привычно слушаю лёгкое дыхание с нотками надрывов. Смешно сползаю по стенке, как бы это делала сумасшедше влюблённая девушка, которой только что сказали, что её не любят. Заискивающе улыбаюсь и мне жаль, что ты не видишь взгляда откровенных глаз. Совсем дурная, словно пьяная рассказываю сказки без счастливого конца. А ты всё время молчишь. И лишь бредишь. Ночью. И голос совсем охрип от тишины. Помолчим? Подумаем об общем, вздохнём затяжно. Кто же из нас первый сорвётся и повесит трубку на рычаг? Вчера – это был ты. Сегодня всё может изменится. Ведь мы, такие разные. Непредсказуемые и гордые.
Количество мест в раю ограничено, и только в ад вход всем открыт
Кто сказал что свобода и ответственность спаяны неразрывно? Ведь свобода и означает отказ от всяческих ответственностей, а ответственность наоборот сковывает движения. Ответственность за то, что пишу, или за то, что была? Ответственность за ту маленькую девочку, что еще живет в моей душе, которую не смогли убить ни жестокие дети, ни черствые равнодушные взрослые, ни даже ты своей осторожной любовью. Свобода от них? Свобода, потому, что дремлет в моем измотанном бесконечными истериками и раздумьями организме таинственный ген левитации? Чтобы как в детском сне набрать в легкие побольше воздуха, расправить руки, ощутить, как топорщатся на спине обрубки крыльев. И выше, выше, мимо. Мимо... И снова натянулись струны, звенят, колеблются, снова просится наружу Звук. Звук, рожденный ниоткуда, из этих теней на потолке, из усыпанной одуванчиками поляны, медовой Луны, из смеха и визга, катающихся на карусели. Голос не родившихся детей, голос убитых надежд, голос утраченных иллюзий и растоптанных грез. Просто сижу на балконе, глотаю слезы, отбиваю онемевшей ладонью такт:
Шорохов тайных взбрызни В города вспухшие вены. Луна над городом виснет, Цепляется за антенны. Зачем такая большая – Растет, пульсирует, дышит?...
Количество мест в раю ограничено, и только в ад вход всем открыт
А можно выпить снотворного - тогда снов не будет. Придет темнота... Утром будет кружиться голова, и даже кофе не даст облегчения. Можно болтать по телефону с сонным другом. Вытащить его из кровати и слушать рассказанные им последние новости, от которых тебя уже давно тошнит. Друг проговорит с тобой примерно минут сорок, а потом скажет: "Все, родная, я спать - завтра на работу. Малыш, держись! Целую!" ... И повесит трубку: «Ту-ту-ту…» Глаза закрываются… «Не спать! Спать нельзя!». На кухне бутылка коньяка. Если выпить коньяк с колой и сыпануть в стакан еще и щепотку кофе, то можно продержаться до утра. Если не спать две ночи, то снов не будет... Это очень важно. Если приснится он, то уже не спасет ничто! Не выбраться из этой липкой пустоты. Так уже было! Его нет - это важно для сердца. Встать на краю. Один шаг и снова с тобой. Нет снов, нет страха. Вниз, как те самые огоньки модных кафешек. Мимо пролетят освещенные окна, огоньки чужого счастья и мягкое покрывало примет и полюбит... Но ты не решился… Ты не знал, что там что-то есть… Ты не был уверен, что встретишь где-то за чертой. Ты, наверное, понимал, что однажды встретишь меня здесь.… Потом я много думала, почему во всей этой истории ты повел себя именно так, а не иначе. Ответ был на поверхности – ты уже прошёл школу больших потерь, ты знал, как сильно нужно держать в руках счастье, чтобы оно не ускользнуло из рук, чтобы его никто не украл. Ты был мудрее меня и глупость, которую ты в итоге совершил, обернулась твоей самой большой мудростью…
Количество мест в раю ограничено, и только в ад вход всем открыт
Внутри как–будто всё выгорело. Нет никакой надежды, но страха и боли тoжe нет. Все спокойно так как и должно быть. Белизна глаз, когда слепой видит только тьму… видимое спокойствие, когда внутри что-то перевоплощается, раскрывает призрачно-синие крылья. Красота. Красота в каплях, в линиях, в блеске, в запахе… В фигурках листьев, в потоке воздуха… В самом простом и понятном – самая загадочная и неприступная красота. В чувствах печали и скорби – снежное небо. В горячих губах и влажном дыхании – пар летней прогретой земли после короткого дождя. В прохладных руках – скольжение опавшего лепестка по глади воды. Кто-то сказал: и тишина будет твоим проклятьем. Когда люди молчат – говорят солнце, луна, воздух… И слова их так же красота. Что есть ты, мой призрачный друг, танцующий на подоконнике многоэтажки на фоне голубого солнечного неба? Только тень счастья в вечном полете над пропастью…
…А перeд глaзaми теперь висит фигурка грустного клоуна – Пьеро . У него плачут глаза… Не плач, мой милый Пьеро, не грусти красивая кукла…
Количество мест в раю ограничено, и только в ад вход всем открыт
"Позвони, и я буду ждать. Я буду знать, кому из нас верить"
Никогда не запоминайте наизусть номера телефонов. Потому что однажды может оказаться, что стереть их из собственной памяти — невозможно. И тогда не поможет ни выкидывание бумажек, ни уничтожение записных книжек, ничего. А порвать связь со своим прошлым — иногда бывает необходимо. И неосуществимо.
"абонент недоступен или умер, попробуйте сюда больше не звонить"
...И воздуха в лёгких так мало.. Уйти навсегда. По-английски. Сможешь? С такой высоты очень больно падать. Проще вернуться на исходный рубеж. Как остановиться? После тебя в телефонных проводах останется только шyм, память со временем станет пеплом, и только тот, кому обращены десятки, сотни и тысячи слов и неоправданные слезы будет жить наедине с навечно безответным вопросом «Почему так?» и бесконечным стремлением уходить красиво. У Осени мёртвая хватка и целебное свойство характера, - не отвечать на боль. "не отвечай на боль, времени мало" (с) Мара
Количество мест в раю ограничено, и только в ад вход всем открыт
дороти,очень английская дороти, курит сигары.читает вульф, в неё влюблены все девочки в городе, она построила себе замок из тёплых муфт. дороти тонкая.скулы высокие, губы чужие вбирала и жгла, сердце дарили девочки сонные, волосы чёрные-словно смола. дамы ночные пьянели и таяли, ждали забвенно на вечном посту, жадно слетались птичьими стаями, чтобы впитать её красоту. дороти юная.крылья не взвинчены, тело невинное ангельско ждёт, прячет повадки свои истеричные, в вены холодные,как небосвод.
Количество мест в раю ограничено, и только в ад вход всем открыт
"Ты - моя антисудьба, И две наши параллельные прямые Не сойдутся нигде и никогда, Разве что в далеком Антимире, Где пересечение линий Уже ничего не значит" (с)
Количество мест в раю ограничено, и только в ад вход всем открыт
Меня зовет море. Мой холодный мертвенный путь в бездонный океан. Над морем всегда туман. В море нет жизни.
Русалок не существует Они умерли, от них не осталось и костей Они стенали и рыдали на грани последнего дня Но я вспомнила о них лишь сейчас, Когда их больше нет. Мой путь свободен.
И странный выбор предложила отвратительная старуха: "Твои волосы или твой голос". Мгновение раздумия и холодное безжизненное, как последний выдох "Забирай все..."
Мои ноги не обрастут чешуей, не станут единым хвостом Мне больше не нужно быть королевой Мне больше не нужно короля Моя империя мертва Наследие для моих детей будет достойнейшим из возможного Расчищенный от грязи мир От грязи и чрезмерной чистоты Пустая емкость для святого Еще секунда и взойдет солнце, но
Эта секунда продлится достаточно долго, чтобы я успела уйти Представляешь, солнце Я ухожу, а ты остаешься Какая бессердечная ирония Но ведь кто-то из нас должен был остаться?
...И ты остаешься. Я растворюсь в тумане над морем. От меня не останется и костей Стенать и рыдать также уже поздно Воспоминания медленно уйдут из моей души И я отправлюсь на дно бездонного океана Холодное море будет помнить. И молчать.
А я... Я останусь ждать нового мира Буду частью глубины Буду судьбой кораблей И в конце концов вода станет моими волосами Грохот волн - моим голосом Покой.
Количество мест в раю ограничено, и только в ад вход всем открыт
Хочется разбирать по полочкам наше с тобой будущее. Хочется слушать тебя, кивать головой и улыбаться. А потом смотреть в глаза, изредка щурясь от яркого солнца. Держать за руку, и никуда-никуда не отпускать. А я сижу где-то между небом и землей, маюсь от неопределенности и так хочется послать всё это к черту, ты даже не представляешь себе как. Унивеp не спасает, я снова поверила в нереальное. И даже отлично в зачетке фигня, правда. Эйфория от этого проходит через 5 минут, когда я понимаю, что сегодня я хочу спрятаться в дожди oктября и наконец увидеть другие берега. Этим летом без тебя на стеклянных остановках... Уже не важно. Здравствуй, осень... Одеваю солнечные очки, чтобы никто не видел моих слез и я уже почти научилась не смотреть на телефон каждые 20 минут.
Количество мест в раю ограничено, и только в ад вход всем открыт
Лед. Сплошной лед покрывает ладони, и кожа на нежных руках начинает медленно трескаться от холода. Ветер. Непрекращающийся ветер сбивает с ног и разбрасывает итак непослушные волосы по плечам. Вечер. В беспамятстве проведенный вечер, с мыслями только о прошлом. Только о тоске по тому, чего уже никогда не будет. Холод. Он прекрашает все этот холод. Все мысли, когда подкрадывается и сжимает в своих объятиях. У каждого своя драма. А у меня то ли комедия, то ли трагедия. Всё вперемешку. Когда закончится антракт не забудь рассказать мне, что было с тобой и со мной в первом акте. Память стирает ненужное.
Количество мест в раю ограничено, и только в ад вход всем открыт
Город зол на людей. И это было легко понять сегодня. Обычный день. В метро намного больше народу, чем могло бы туда вместиться. Каждый пытается обругать соседа и тем самым выместить свою злость. Точнее - выбросить на него из себя. Это так прсото причинить боль. А что вы знаете о настоящей боли? Сегодня ангелу удалось снова ее почувствовать. Пристальный взгляд к темной фигуре ангела в городском транспорте. Ангел совсем обычен. Длинный черный плащ и собранные в хвост длинные черные волосы. Он стоит посередине вагона, не держась за поручни и просто мечтает... Резкий удар. Боль. Конечно, он не ждал ее. Какой-то явно не начинающий маг воспользовался моментом его грусти. Тело горит и отказывается слушать разум. Усилием воли ангел выпрямляет спину, делает шаг вперед, но глаза так и наровят закрыться. Еще один рывок - и он уже стоит с горделивой осанкой смотря четко в глаза шакалу. А как еще назвать такое существо?.. Врят ли он будет счастлив теперь. Ангелы умеют прощать. Но иногда они забывают, как это. От случайной боли.