Мой театр - тихое и забытое место. Без ярких, зазывающих вывесок, без расклеенных по всему городу афиш. Никто не знает, где он находится – но туда попадают многие. Именно тогда, когда нужно. В маленький зал, растянутый в плюс-минус бесконечности, где уже побывала старость, оставив после себя привкус едва уловимого тления и звуки скрипящих досок, из которых то и дело показываются шляпки чуть ржавых гвоздей, бросив нетронуто-вечно-молодой лишь дорогую обивку на сиденьях из темно-зелёного бархата.
У актёров в этом театре нет ни больших гонораров, ни уютных гримёрок, да и зачем – ведь нет даже косметики и костюмов… У них нет расписания спектаклей, нет гастролей – да собственно – и самих спектаклей-то нет, как и перерывов между ними. Вечная, непрекращающаяся жизнь-игра, движение кукол-марионеток, которые делают всё, что им вздумается – то и дело дёргая за ниточки – отправляя хриплые и срочные просьбы по внесению корректировок в сценарий режиссеру-Богу. Они неуправляемы, но этим и несвободны, этим и мертвы. В моём театре давно нет занавеса – потому что актёры и самые активные участники действия чаще всего сидят в зелёных креслах, наблюдая за тем, как танцуют их собственные тени - отчаянные надежды и забытые мечты – они сами. А то, что происходит на сцене – лишь повод, лишь тот наркотик, который подталкивает к краю, помогает заглянуть в бездну и понять, наконец, что она с таким же любопытством рассматривает заглядывающего в неё.

Я не буду скрывать, что это ложь…